Описание сукна, из которого был сшит кафтан, имеет более глубокое значение, чем то, что выражено словами: «Завещанные отцом кафтаны были из прекрасного сукна и сшиты так ладно, что положительно казались сделанными из цельных кусков, но в то же время были очень просты и с самыми малыми украшениями или вовсе без украшений». В том отличительная особенность христианской религии. Christiana religio absoluta et simplex <Перевод. — Христианская религия совершенна и проста (лат.).> по свидетельству Аммиана Марцеллина, который сам был язычник. У. Уоттон.
Под аксельбантами подразумевается внесение в церковь пышности и ненужных украшений, создававших лишь неудобство и не годившихся для назидания, подобно бесполезному аксельбанту, который лишь нарушает симметрию.
В таких именно словах (лат.),
Когда паписты не могут найти нужного им текста в Писании, они обращаются к устному преданию. Так, Пётр удовлетворяется здесь отыскиванием всех букв слова, за которым он обращается к завещанию, когда ни составных слогов, ни тем более целого слова там не оказывается in terminis. У. Уоттон.
По слогам (лат.).
Третьим способом: по буквам (лат.).
Календы (лат.).
Quibusdam veteribus codicibus — в некоторых древних рукописях (лат.).
По праву отца (лат.).
Не могу сказать, обозначает ли автор этими словами какое-либо нововведение или же только новые способы насилия над Писанием и искажения его.
Глубокое молчание (лат.).
Некоторым образом причастны сущности (лат.).
Ближайшим предметом остроумия автора являются глоссы и толкования Писания; целый ряд таких нелепых толкований допущен в канонических книгах римской церкви. У. Уоттон.
Есть два рода (лат.).
Здесь имеется в виду предание, признаваемое римской церковью таким же авторитетом, как и Писание, и даже большим.
Допустим (лат.).
Если кто станет утверждать то же самое об устном завещании, будем отрицать (лат.).
Намёк на чистилище, о котором автор ниже говорит подробнее, здесь же лишь с целью показать, как было искажено Писание в угоду этому вымыслу; апокрифы, названные здесь припиской к завещанию, были приравнены к каноническим книгам.
Каждое из упоминаемых здесь изменений в костюме братьев автор, вероятно, связывает с определённым заблуждением римской церкви; впрочем, я думаю, не легко найти применение им всем; ясно только, что атлас огненного цвета намекает на чистилище; под золотыми галунами следует, может быть, подразумевать пышные украшения и богатую утварь в церквах. Аксельбанты и серебряная бахрома не столь очевидны, по крайней мере мне; но индийские фигурки мужчин, женщин и детей явно относятся к иконам в римских церквах, на которых бог изображается в виде старика, дева Мария — в виде девушки и Спаситель — в виде ребёнка.
Имена эти указывают на время, когда автор писал настоящие строки: четырнадцать лет назад два названные лица считались первыми модниками в городе.
То есть остерегаться ада и с этой целью укрощать и тушить свои вожделения.
Мне кажется, это относится к той части апокрифических книг, где упоминается о Товите и его собаке.
Это несомненный намёк на дальнейший рост пышности церковных облачений и украшений.
Иконы святых, девы Марии и Спасителя в виде ребёнка.
Ibid. Иконы римской церкви служат автору чрезвычайно удобным предлогом. Братья отлично помнили и т. д. Аллегория здесь прямая. У. Уоттон.
С долей иронии (лат.).
Паписты прежде запрещали мирянам чтение Писания на родном языке: поэтому Пётр запирает отцовское завещание в крепкий ящик, привезённый из Греции или Италии. Эти страны названы потому, что Новый завет написан по-гречески, а вульгарная латынь, перевод на которую служит каноническим текстом Библии в римской церкви, является языком древней Италии. У. Уоттон.
С кафедры (лат.).
В своих декреталиях и буллах папы дали свою санкцию многим выгодным для них учениям, которые ныне приняты римской церковью, хотя о них нет упоминания в Писании и они были неизвестны древней церкви. Поэтому Пётр объявляет ex cathedra, что шнурки с серебряными наконечниками вполне согласуются с jure paterno, и братья стали носить их в большом количестве. У. Уоттон.
Последует много нелепостей (лат.).
Подразумевается Константин Великий, от которого папы будто бы получили в дар вотчину св. Петра, хотя они никогда не могли представить доказательства.
Римские епископы первоначально получили свои привилегии от императоров, которых в заключение вытеснили из их собственной столицы, после чего сочинили в оправдание своего поступка сказку о Константиновом даре. На это намекает поведение Петра, который, когда дела его пошатнулись, удостоился милости и т. д. У. Уоттон.
См. Уоттон. О древней и современной образованности.
Панегирика и сатиры на критиков.